В оригинальном названии фильма содержится игра слов: American Beauty — это «Американская красавица», гибридный сорт красной розы; данный факт неоднократно обыгрывается в ходе фильма, а также был использован и в его рекламе.
Девиз фильма «Look Closer» («Присмотрись») появился случайно, когда в поле зрения режиссёра угодила табличка на рабочем столе Лестера с этими словами.
Изображённые на постере фильма рука и живот на самом деле принадлежат не Мине Сувари, а актрисе и модели Хлое Хантер.
Согласно признанию Алана Болла, своим появлением на свет фильм во многом обязан моменту, когда сценарист сидел на площади перед Всемирным торговым центром и наблюдал полёт в воздухе бумажного пакетика — именно эта сцена побудила его засесть за письменный стол.
Если Аннетт Бенинг получила роль Кэролайн сразу, то, помимо Кевина Спейси, на роль Лестера претендовали также Чеви Чейз, Джефф Дэниелс и Том Хэнкс (последний сыграл у Сэма Мендеса в его следующем фильме, «Проклятый путь»).
Роль Анджелы Хэйес безуспешно предлагалась семнадцатилетней Кирстен Данст.
На роль Рикки Фитца пробовался Джейк Джилленхол.
Когда от режиссирования фильма отказался Терри Гиллиам, исполнительный продюсер студии Dreamworks Стивен Спилберг лично порекомендовал на это место Сэма Мендеса.
На момент съемок фильма Торе Бёрч было лишь 17 лет, так что для её участия в сцене с раздеванием потребовалось согласие родителей (во время работы над этим эпизодом они присутствовали на съёмочной площадке).
Школьные сцены были сняты в South High School в калифорнийском Торренсе. Танцевальный номер группы поддержки баскетбольной команды был срежиссирован певицей и хореографом Полой Абдул.
Во время сцен с употреблением травки Уэс Бентли и Кевин Спейси курили медовый табак.
Швыряние тарелки со шпинатом в сцене обеда — импровизация Кевина Спейси. Никто из съёмочной группы этого не ожидал.
Фамилия Анджелы Хэйес, сыгранной Миной Сувари, является отсылкой к Гейз — фамилии Лолиты, главной героини одноимённого романа Владимира Набокова.
«Lester Burnham» является анаграммой для «Humbert learns» («Гумберт учится»).
«Красота по-американски» заканчивается закадровым голосом Кевина Спейси на фоне чёрного экрана в точности как более ранний фильм с его участием — «Обычные подозреваемые». Небольшой постер именно этого фильма висит в офисной кабинке Лестера.
По сценарию Лестер занимается сексом с Анжелой. Решили, однако, что будет лучше, если он не станет заходить так далеко.
Домашний телефон Бёрнемов 555-0199. Тот же самый телефон герой Аль Пачино оставляет на автоответчик Рассела Кроу по сценарию вышедшего в том же году фильма «Инсайдер». Наконец, на протяжении третьего сезона «Секретных материалов» обладателем этого же самого телефона является агент Фокс Малдер.
Кассеты с записями занятий по аутотренингу, которые прослушивает в машине Кэролайн, надиктовывал сценарист фильма Алан Болл.
[*]Несмотря на то, что создатели фильма пытались избавиться от малейших намёков на место действия, это им не удалось. Телефонные номера в книжке Джейн начинаются с 312 (код Чикаго), а телефоны на рекламных щитахКэролайн и Бадди — с 847 (северные пригороды Чикаго). Впрочем, съемки с воздуха были проведены над калифорнийским Сакраменто. Первоначально планировалось заснять вид на Сан-Хосе, но местная полиция запретила вертолёту опускаться ниже 100-метровой отметки, и от этой идеи пришлось отказаться.
Запись любительской видеокамерой, на которую Рикки снимает смотрящуюся в зеркало Джейн, сделал лично Сэм Мендес.
По оригинальному сценарию фильм должен был начинаться и заканчиваться сценами суда над Рикки и Джейн, а также подробностями их ареста. Помимо этого, в нём описывалась история «голубой» любви Фрэнка Фитца и его армейского друга, который погиб во время войны во Вьетнаме.
В заключительных титрах выражается благодарность «Доктору Биллу и Элис». Это упоминание фильма «С широко закрытыми глазами», Николь Кидман, исполнявшая там роль, участвовала в театральной постановке Сэма Мендеса «Голубая комната».
Согласно режиссёрскому замыслу по ходу течения фильма героиня Торы Бёрч использует всё меньше макияжа, а её подруга в исполнении Мины Сувари — напротив, всё больше. Это должно служить иллюстрацией эволюции их самовосприятия.
Журнал «Premiere» включил фильм в список «двадцати самых переоцененных фильмов всех времён».
[*]Единственное появление режиссёра в фильме — сцена, где он своей рукой отворяет дверь в комнату, где лежит окровавленный труп Лестера. Продюсер Брюс Коэн между тем показался в фильме лицом — он исполняет роль бармена, гневно отчитывающего Рики Фитца на заднем дворе.

#777Сатирическая трагикомедия (Сергей Кудрявцев 7.0/10)
Немало американских да и наших критиков почли за долг непременно отметить, что в этом фильме чувствуются чеховские аллюзии — из пьес «Чайка», «Дядя Ваня», «Три сестры» и «Вишнёвый сад». Дескать, 34-летний английский театральный режиссёр Сэм Мендес, впервые испытавший себя в кино, не мог не потянуть за собой на экран опыт постижения классической драматургии. И сделал это ненавязчиво, в расчёте на подготовленного зрителя, а обычный тоже сможет воспринять просто изложенную (несмотря на отдельные изобразительные изыски) историю заурядного 42-летнего яппи Лестера Бёрнема из типичной американской субурбии, который однажды решил «выпасть из гнезда» и вернуться к временам беспечной юности середины 70-х годов.
На рубеже миллениума в сытой и обеспеченной Америке, просто-таки не знавшей, куда деться от невыносимой скуки комфортного существования, наивный и инфантильный протест среднего по всем параметрам американца, рвущегося «назад к самому себе», показался наиболее приемлемым для широкого общественного сознания, которому вообще-то на роду предписано оставаться стабильно-консервативным. Это же не «Бойцовский клуб», где не успевшие растратить энергию молодости американские парни сходятся в кровавых подпольных поединках, пока вовсе не теряют над собой контроль — и начинают крушить всё подряд, желая смести с лица Земли опостылевшую, самодовольную, зажиревшую буржуазную цивилизацию.
А Лестер готов лишь пару раз курнуть марихуаны, начать усиленно «качаться» и заняться пробежками, услышав о тайном пожелании юной красотки, подруги дочери, и желая во что бы то ни стало понравиться ей, или же наорать на начальника, демонстративно уйти с работы в рекламной фирме и устроиться, вспомнив опять о прежних временах, рядовым сотрудником в одну из «американских скорожраловок». И не виноват, что все окружающие — от жены и дочери до нового соседа, бывшего вояки, рады избавиться от него, каждый по своей причине, но всё-таки по общему для них ощущению «чёрной зависти», что этот никудышный и невзрачный человечек смог почему-то однажды «взбрыкнуть» и послать свой «конфетно-приторный рай» к чертям собачьим, за что, видимо, и полагается в финале заслуженная пуля в голову.
Тут можно смело выдавать этот секрет, не рискуя запустить «спойлер» (то есть лишить читателей и зрителей удовольствия незнания сюжетной тайны). Поскольку и Джейн, дочь Бёрнэма, заявляет в прологе на видеоплёнке, что готова убить его (хотя это не означает, что она действительно осуществит подобное желание), но и герой лично признаётся в закадровом комментарии, что ему осталось жить от силы месяц. К тому же и возраст 42 года — знаменательный предел в жизни людей, когда с ними что-то существенное, а порой и роковое происходит. «Земную жизнь пройдя до половины», Лестер Бёрнэм внезапно обнаруживает, что открыточно-рекламный мир чистенькой и красочной одноэтажной Америки вокруг него — это сущий ад, и только ангел красоты, явившийся в облике школьницы Анджелы (имя-то соответствующее!), якобы может спасти от дальнейшего погружения в бездны отчаяния.
Но суть состоит в том, что и эта «американская красотка» (название American Beauty предполагает множество интерпретаций, включая данный вариант) — лишь иллюзорное и столь же красивенькое представление о человеческой красоте, растиражированное, ширпотребовское, пусть и эффектно оформленное «миллионом алых роз», чей сорт, кстати, тоже называется «американская красавица». Встреченный Лестером на одной из скучных торжественных вечеринок парень-официант Рикки, который оказался сыном нового соседа, в основном, делающим свой бизнес на торговле «травкой», ещё увлекается и видеосъёмкой, в том числе — постоянно следит через визир камеры за Джейн. Он просто одержим поиском красоты во всём сущем, даже в долгом наблюдении за носящимся по ветру целлофановым пакетом, навязчиво фиксируя это на плёнку, думая, что таким образом общается по-своему с Господом. Но в финале этот самый Рикки так же любопытствующе, повернув чуть в бок свою голову, разглядывает лужу крови около простреленного затылка Лестера Бёрнэма — словно любуется, обнаруживая и в этом приметы «красоты по-американски».
Между прочим, подобная версия перевода названия в нашем прокате, вызывавшая насмешки у знатоков английского языка, является на редкость точной. Вот именно, что речь не о «американской красоте» (куда бы ни шло!), а о «красоте по-американски». Поскольку и картина англичанина Сэма Мендеса, ловко и без какого-либо зазора вписавшегося в современную заокеанскую действительность (впрочем, и в Англии её восприняли «на ура!», дав 6 премий Британской киноакадемии), представляет собой изобретательно составленную из чужих открытий и находок своеобразную мозаику «жизни по-американски». И это намеренно выражено при помощи доходчивого для нынешней публики, внешне яркой и сразу запоминающейся манеры видеоклипов или рекламы, хотя тут нет чересчур быстрой нарезки кадров, а есть, напротив, возможность разглядывать и любоваться, подобно Рикки, считая, что постигаешь в данный момент тайну самого бытия.
Причём могут сгодиться любые ассоциации, включая упомянутые чеховские аллюзии, а кто-то вспоминает Эрнеста Хемингуэя, Джона Апдайка и Джозефа Хеллера, если же брать кино, придёт на ум многое — от Роберта Олтмена до Хэла Хартли, не исключая, конечно, Стивена Содерберга, ибо «Красота по-американски» изо всех сил тщится быть продолжением спустя ровно 10 лет этапной для американского кино ленты «секс, ложь и видео». Оттуда не только позаимствован актёр Питер Гэллагер, который вновь изображает прожжённого циника-ловеласа, естественно, старше по возрасту и даже рано поседевшего. Ещё использован главный принцип запечатления окружающей реальности на видеоплёнку в качестве своего рода психотерапии и — одновременно — эстетического восприятия мира.
Но фильм Содерберга был весьма талантливым образцом арт-хаусного независимого кино, получил признание мировой критики и «Золотую пальмовую ветвь» самого престижного Каннского фестиваля, а также хорошо (для малобюджетного произведения) прошёл в прокате. А лента Сэма Мендеса, которая была снята тоже за небольшие по американским понятиям деньги (всего $15 млн.), однако на причисленной к «мейджорам» компании «ДримУоркс» (чем не «фабрика грёз»?!), была мощнее раскручена и принесла в США $130,1 млн. кассовых сборов, а во всём мире — $356,3 млн. В этом — несомненное проявление «мейнстрима», генерального направления развития американской индустрии развлечения, что для полноты картины было оформлено в присуждении пяти «Оскаров», в том числе — за лучший фильм года.
В сем благополучном исходе нет ничего плохого — только почему-то обидно за других кинематографистов Америки, которые куда язвительнее и, несомненно, лучше с эстетической точки зрения «воспевали» американский образ жизни, отнюдь не пользуясь для этого уже «засвеченными» или излишне красивыми средствами выразительности. Их поневоле называли «европейцами в режиссуре», более интеллектуальными и художественно образованными, чувствующими стиль истинного искусства. Как ни парадоксально, англичанин Сэм Мендес со своей «Красотой по-американски» выглядит неизмеримо «американистее». И то, что именно его опус имел невероятный успех (а не замечательные работы Роберта Олтмена, Джона Джоста, Хэла Хартли, Стивена Содерберга, Уита Стиллмена, наконец, «Счастье» Тодда Солондза, которое начинаешь ценить сильнее после «Красоты по-американски»), лишний раз подтверждает, что современная публика, воспитанная на мейнстримовском кино, готова с искренней радостью воспринять суррогат, копию и подделку вместо оригинала. Ведь это так по-американски — что в своё время ехидно высмеял в ленте «Ф как фальшивка» титан кинематографа Орсон Уэллс, который практически не нашёл себе применения в «индустрии карликов от искусства».
И уже не можешь не вздохнуть с сожалением, применив стихотворную строчку «как хороши, как свежи были розы» не по отношению к прошлой жизни застреленного героя, Лестера Бёрнэма, а по поводу подлинных образцов арт-хаусного кино Америки, где красота не кажется заёмной, а тем более — похожей на цветастый кич.
2000