Одной из самых интересных съемок, особенно для людей далеких от кинопроизводства, была съемка санитарного эшелона. В павильоне «Мосфильма» была полностью воссоздан «кригеровский» вагон. Он стоял на распиленных бревнах, служивших рычагом, и рабочие раскачивали вагон, имитируя мерное покачивание поезда. Рядом вращался «барабан», обтянутый полотном, с нарисованными на нем деревьями, и все это с помощью подсветки создавало иллюзию пейзажа, мелькающего за окнами санитарного поезда.
Интересно, что до съемок Владимир Аронин долго пытался узнать, что же скрывается за таким загадочным названием — «кригеровский» вагон. И только в Петербургском Музее медицины ему удалось найти макет этого вагона. Оказалось, что это гениальное сооружение представляет собой вагон со стойками, на которые крепятся подвижные носилки для тяжелораненых.
Катюши и танки, которые внимательный зритель может увидеть в картине — всего лишь деревянные каркасы с натянутым поверх брезентом.
Станция, с которой уходят поезда из Тульчина, та самая станция, что так притягивает взоры жителей захолустного городка, снималась не в Каменец-Подольском, а в 50 километрах от него, на станции Иванэ-Пустэ. Дело в том, что это место осталось практически нетронутым со времен войны и как нельзя лучше подходило для съемки картины.
Главный реквизит, или даже, пожалуй, главная «героиня» фильма — скрипка Давида, — оказывается, принадлежит Глинке — актрисе Ксении Лавровой-Глинке, сыгравшей однокурсницу Давида по Консерватории Людмилу Шутову. Выяснилось, что актриса закончила музыкальную школу по классу скрипки.
Любой сторонний наблюдатель мог заметить, что работа Егора Бероева над ролью не прекращалась ни на минуту. Каждый день до начала съемок его можно было наблюдать в машине, слушающего скрипичные пассажи.
Буквально за месяц Егор Бероев научился играть «Пятую симфонию» Дмитрия Шостаковича, хотя скрипку до этого никогда в руки не брал. А ведь его герой, Давид Шварц — гениальный скрипач. Поэтому актер подошел к своей задаче со всей ответственностью и ежедневно занимался с педагогом по классу скрипки.
Егор любит вспоминать, как он попал на «необыкновенный концерт» Владимира Спивакова. Как-то ночью маэстро записывал музыку для «Папы» в пустом зале Московской Консерватории на скрипке Страдивари. Егор оказался его единственным зрителем. «Вы не можете представить, какое впечатление это на меня произвело! Ночь, тишина, Спиваков, Страдивари и вокализ Рахманинова…».

Из его (Машкова - прим. ред.) искренности, из таланта Галича, обладавшего удивительно интимным чувством трагедии и истории, из нескольких достойных актерских работ и получился "Папа". /Антон Костылев, gazeta.ru/
То, что фильм "Папа" Владимира Машкова... отсылает зрителей к прежде виденным советским картинам 50-х годов, отнюдь не характеризует его плохо. Наоборот, это позволяет работе сравнительно молодого режиссёра... вписаться во вполне добротную традицию отечественного кинематографа. /С. Кудрявцев, km.ru/
Фильм простой, наивный, искренний и вызывает потоки слез... В общем, народное кино получилось... Нашел Машков верную ноту, не сфальшивил. /Алена Солнцева, vremya.ru/
Режиссер ни в коем случае не проявил гениальности, зато он выказал тот профессиональный подход к делу, какой необходим сейчас для укрепления отечественного мейнстрима - в меру качественного зрительского кино. /Екатерина Чен, gzt.ru/
Наверняка эта сентиментальная история найдет своих поклонников, что случилось уже на Московском кинофестивале, где "Папа" получил приз зрительских симпатий. /Ольга Мартыненко, mn.ru/
Гладкая, "конфетная", глянцевая картинка, "новый имперский стиль", столь популярный в российском ретро-кино последних лет. /Наталья Рябчикова, utro.ru/