*Фильм с рабочим названием «Спасите гарем!» снимали в Ленинградской области, в Каракумах и под Махачкалой на берегу Каспия.
*Интересна судьба главного героя фильма – товарища Сухова. Сначала на эту роль пригласили актера Георгия Юматова. Но у него в то время были серьезные проблемы с алкоголем. И режиссер поставил ему условие: уйдешь в запой - сниму с фильма. Как назло, прямо накануне съемок Юматов «сорвался»: напился и ввязался в драку. Все лицо актера было побито, несмотря на то, что он просил своих обидчиков не оставлять синяков, так как грим не сможет «убрать» фингалы. Но те били именно по лицу. Ни о какой главной роли после этого не могло быть и речи. Тут и пригласили сниматься Анатолия Кузнецова, которого срочно вызвали из Москвы.
*Кровь на лице Верещагина в эпизоде на баркасе — настоящая. Актёр Павел Луспекаев явился на съёмочную площадку с ножевой раной на лице, которую получил в потасовке с местными жителями в пивной поблизости.
*Среди «жён Абдуллы» были только две профессиональные актрисы, остальных играли баскетболистка, научный сотрудник и продавец. Так как после съёмок основных сцен девушкам нужно было срочно возвращаться на работу, в эпизодах отсутствующих «жён» пришлось дублировать солдатами. Интересно, что местные девушки отказались участвовать в съемках, все девушки игравшие жен были привезены из Москвы.
*После того, как Верещагин выбрасывает из окна подпоручика из отряда Абдуллы, тот, отряхнувшись и сев на коня, произносит ставшую знаменитой фразу «Да гранаты у него не той системы». Этой фразы в сценарии не было, она родилась экспромтом.
*По сценарию, Верещагина звали Александр, но Павел Луспекаев в своего героя столько души, что поменялось даже имя персонажа.
*В полной версии, в конце фильма - жены выбегают, бросаются к мертвому Абдулле и рыдают. Это эпизод был вырезан цензурой.
*Актёр Кахи Кавсадзе за всё время съёмок так и не научился ездить верхом. На всех кадрах он либо сидит неподвижно, а лошадь крепко держат под уздцы, либо его носит на плечах другой человек.

Этот своеобразный миддл-истерн, то есть среднеазиатский боевик о борьбе с басмачами (хотя, возможно, благодаря его успеху как раз и возникло определение «советский вестерн») стал не только культовым, но и одним из самых любимых фильмов для нескольких поколений зрителей. Так что к 25-летию его выпуска на экран были предприняты попытки назвать лучшим по опросу публики, а потом вручить запоздало Государственную премию России. Что, в общем-то, по-детски наивно и в каком-то смысле всё же оскорбительно по отношению к «Белому солнцу пустыни», якобы зажимаемому властями в апреле 1970 года, когда всё прогрессивное человечество просто обязано было праздновать более славную дату — столетие В. И. Ленина.
Конечно, лента подверглась подчас анекдотической цензуре, но в итоге была спасена после сановного просмотра на даче Л. И. Брежнева (в этом есть перекличка с картиной «Тринадцать», в середине 30-х годов тоже одобренной вождём, самим И. В. Сталиным). И в прокат «Белое солнце пустыни» выпустили приличным тиражом — по сути, первым экраном. Может, не покажется возмутительным для его ярых поклонников также и то обстоятельство, что по итогам 1970 года фильм уступил по посещаемости 2,4 млн. более эксцентрическому историко-революционному опусу «Опасные гастроли», между прочим, имея меньший показатель на одну копию (что лишний раз свидетельствует: тираж отнюдь не был занижен).
Но всё это отнюдь не ставит под сомнение ни любовь широкой аудитории к работе Владимира Мотыля, ни её безусловные художественные достоинства. Данная лента поистине разошлась на пословицы и поговорки (пожалуй, одна из самых часто цитируемых: «Восток — дело тонкое»), и наряду с комедиями Леонида Гайдая и сериалом «Семнадцать мгновений весны» она является чемпионом по числу показов на ТВ, а многим зрителям действительно кажется типичным образцом вестерна по-советски.
Хотя мало кто стремился увидеть в «Белом солнце пустыни» подлинный русский лубок, лукавую байку про Федю Сухова-стрельца, удалого молодца — подобный сказочный настрой, заданный в воображаемых письмах главного героя своей далёкой супружнице, был придуман Марком Захаровым, упомянутым в титрах в качестве участника создания сценария. Можно также предположить, что и оператор Эдуард Розовский, который начал долголетнее сотрудничество с режиссёром-сказочником Надеждой Кошеверовой ещё на «Каине XVIII», а вдобавок снял трагикомический (тоже на революционном материале) «Начальник Чукотки», внёс свою лепту в придание «Белому солнцу пустыни» именно фольклорного духа. Ну и, конечно, сам Мотыль вслед за картиной «Женя, Женечка и «катюша» доказал, что по-настоящему склонен к жанру комедийно-героического сказа.
Сергей Кудрявцев.