Если бы Господь Бог на секунду забыл о том, что я тряпичная кукла, и
даровал мне немного жизни, вероятно, я не сказал бы всего, что думаю; я бы
больше думал о том, что говорю.
Я бы ценил вещи не по их стоимости, а по их значимости.
Я бы спал меньше, мечтал больше, сознавая, что каждая минута с
закрытыми глазами - это потеря шестидесяти секунд света.
Я бы ходил, когда другие от этого воздерживаются, я бы просыпался,
когда другие спят, я бы
слушал, когда другие говорят.
И как бы я наслаждался шоколадным мороженым!
Если бы Господь дал мне немного жизни, я бы одевался просто, поднимался
с первым лучом солнца, обнажая не только тело, но и душу.
Боже мой, если бы у меня было еще немного времени, я заковал бы свою
ненависть в лед и ждал, когда покажется солнце. Я рисовал бы при звездах,
как Ван Гог, мечтал, читая стихи Бенедет-ти, и песнь Серра была бы моей
лунной серенадой. Я омывал бы розы своими слезами, чтобы вкусить боль от их
шипов и алый поцелуй их лепестков.
Боже мой, если бы у меня было немного жизни... Я не пропустил бы дня,
чтобы не говорить любимым людям, что я их люблю. Я бы убеждал каждую женщину
и каждого мужчину, что люблю их, я бы жил в любви с любовью.
Я бы доказал людям, насколько они не правы, думая, что когда они
стареют, то перестают любить:
напротив, они стареют потому, что перестают любить!
Ребенку я дал бы крылья и сам научил бы его летать.
Стариков я бы научил тому, что смерть приходит не от старости, но от
забвения.
Я ведь тоже многому научился у вас, люди.
Я узнал, что каждый хочет жить на вершине горы, не догадываясь, что
истинное счастье ожидает его на спуске.
Я понял, что, когда новорожденный впервые хватает отцовский палец
крошечным кулачком, он хватает его навсегда.
Я понял, что человек имеет право взглянуть на другого сверху вниз лишь
для того, чтобы помочь ему встать на ноги.
Я так многому научился от вас, но, по правде говоря, от всего этого
немного пользы, потому что, набив этим сундук, я умираю.
(8 декабря 2000)