Мотив тождества Советской России и Третьего Рейха становится не только на Западе, но и у нашей интеллектуальной элиты, чуть ли не официально признанной исторической доктриной. Эта схожесть, замеченная еще во времена первых показов «Семнадцати мгновений весны», когда советский зритель узнавал в интерьерах РСХА, коридоры родного НИИ, с годами переросла в аксиому.
Десятки, если не сотни исторических публикаций заставляют нас поверить, что и Гитлеровский Рейх, и Советский Союз представляли двух близняшек, «империи зла», покушавшихся на царство Свободы и Демократии, но сокрушенных. Как там, у Леонида Ильича: «Наша страна и ваша страна нога в но…». Причем оба режима объявлялись «тоталитарными» на основании сходства чисто внешнего характера.
Нольте указывает на фактор, связывающий эти два режима, как-то раньше не принимаемый во внимание. Это тезис об «особом пути», отличном от пути, по которому пошли страны «западных демократий». Нельзя забывать, что эта «демократическая» модель развития послужила отправной точкой для современных процессов глобализации. И если на примере Советской России и Третьего Рейха мы сталкиваемся с геноцидом, проводимым по «классовому» или по «расовому» принципу, то при «демократической» модели развития геноцид носит «экономический» характер, когда социальные группы и народы, не вписывающиеся в процесс модернизации, теми или иными способами уничтожаются в интересах доминирующих социальных групп или народов.
Как пишет Нольте: «Преобразующий и обескураживающий процесс промышленной революции вызвал среди более всего затронутых ею или самых чутких слоев населения интерпретации, истолковывающее этот процесс как течение болезни. Среди предложенных терапий почетное, но не эксклюзивное место заняли те, что постулировали уничтожение целых социальных групп». Учитывая, что предложенные методы являлись средствами установления тотального контроля над всем миром, то «диктатуру пролетариата» и «национал-социалистическую революцию» можно рассматривать как процессы «альтернативной глобализации». И если начинать поиск потерявшихся близнецов, логичнее было бы искать черты тождества «Трудового Фронта» Лея с «Civil Conservation Corps» Рузвельта и убийства Кирова с устранением Хью Лонга.
Эрнст Нольте в своей книге (к сожалению, в Бундесреспублике истина принесена в жертву политкорректности) настолько таких прямых выводов не делает. Но по прочтению «Европейской гражданской войны», вдумчивый читатель может сделать их сам.
В книге Эрнста Нольте рассматривается еще ряд аспектов, переворачивающих привычные, шаблонные представления о Второй мировой войне и предшествующей ей периоду и вызвавших так называемый «спор историков», но имеющих для проблем глобализации уже второстепенное значение. Кроме того, бережное отношение к фактам, не характеризующее Нольте, как этакого «немецкого Фоменко», делает эту книгу вдвойне интересней.